Ведическое учение Радимира Христа Родословная Христа

Вторник, 19.03.2024, 06:26

Приветствую Вас Гость | RSS | Главная | Митраизм. Хеттские тексты. | Регистрация | Вход

ВЕДИЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ РАДИМИРА ХРИСТА


Часть 4

Митраизм

Космогония Упанишад

Хеттские тексты

Обратимся к древнеиранской мифологии и возникшим на её основе зороастризму и митраизму. Франц Кюмон в своей книге "Мистерии Митры” пишет об обряде причащения в митраизме: "Это вкушение святынь сопровождалось или, скорее, ему предшествовали другие обряды различного характера: это были подлинные испытания, которым подвергался кандидат. Последний, для того, чтобы принять богослужебное омовение и освящённую пищу, должен был подготовиться к ним не только длительным воздержанием и многократным самоистязанием... От принятия освящённого вина (и хлеба) ожидали сверхъестественного результата. Благодаря таинственному свойству божественной пищи верующий возвышался над своим человеческим состоянием, и по ту сторону роковой черты смерти ему было обеспечено блаженство”[i].

Некоторые исследователи вино причастия считают кровью Митры. Действительно можно видеть достаточно параллелей Митры с Христом; рождение Митры из скалы (Христос, как известно, родился в пещере), поклонение пастухов младенцу[ii] и многое другое. Но, в то же время, вино в митраизме - это кровь космогонического Жертвенного Быка. Из тела этого умирающего и воскресающего Быка рождается Природа (животные, растения, в т.ч. хлебные злаки и виноградная лоза), Дух его в сопровождении собаки возносится на Небо, и в конце Мира, его кровь воскресит праведников и дарует им безсмертие[iii]. Христос, как видим, несёт традицию митраизма, столь близкую римским солдатам, но отождествляет себя отнюдь не с поздним образом Митры, а с жертвенным быком, отражающим в своём образе отголоски древнейших верований индоевропейской общности. Здесь мы видим архаичные зооморфные представления о Божестве[iv], когда антропоморфный образ бога не мог ещё возникнуть, и имя Митры принадлежало, очевидно, самому быку-прародителю. Антропоморфный образ Митры мог появиться не ранее энеолита, как попытка позднейшего объяснения самопожертвования космогонического Божества. Подобный миф о принесении себя в жертву Богом-Прародителем в образе Коня и возникновении Мироздания из его тела мы находим в Упанишадах (Бр. 1, 2). Такое осмысление древнего мифа, характерно как для философии Упанишад, так и для образов Ригведы и славянской мифологии, где конь или бык символизирует тело героя, а на более глубоком уровне понимания - Божества. Подтверждением этому могут быть и разные варианты мифа о Пуруше, выступающем как в антропоморфном, так и в зооморфных образах и создающем животных из своего сгорающего тела. Чтобы правильно понять этот миф, его различные варианты следует рассматривать не как противоречия, но как дополнения друг друга, отражающие многоплановое восприятие Божества в ведическом мировосприятии.

Напомним, что, когда перед императором Константином в критический момент для его империи встал вопрос о выборе идеологического фундамента для государственности, его выбор остановился не на привычном митраизме[v] (где Митра приносит Быка в жертву), как этого можно было бы ожидать, а на христианстве. То же сделал и князь Владимир. Не найдя твёрдой опоры в языческих[vi] культах (не путать с ведической традицией), не дождавшись своего посланника из Индии (который вернулся уже после его смерти), он принял в качестве государственной религии православие. И это, видимо, на тот момент был единственно правильный выбор (несмотря на достаточно сильное искажение учения Христа последователями), поскольку славянские волхвы не успели ещё создать к тому времени на основе разрозненных древних ведических представлений  целостной системы, могущей стать мировоззренческой опорой государственности, как это было сделано, хотя отчасти, Буддой в Индии и Заратуштрой в Иране. Тем не менее, лучшие из представителей жреческого сословия Руси увидели архетип древнеславянской мифологии в образе Христа, что и сыграло, очевидно, решающую роль в выборе Владимира (как известно, это решение было принято князем по совету "старцев градских”). Что же явилось главной причиной такого выбора Владимира и Константина? Почему создатели государства не могли найти твёрдой опоры для него в идеях архетипов закалающих жертву "богов”? В каждом человеке тайно или явно кроется желание уподобления высшему, и, поэтому, государство, построенное на идеологии закалания "высшими” низших, обречено на поражение, поскольку в критические моменты истории очень многие, в таком случае, будут стремиться принести в жертву другого. Лучше остальных это осознавали стоящие у основ государства. Но не все из них сумели сделать правильный выбор. Таков печальный пример Обадии, сделавшего иудаизм государственной религией Хазарии[vii].

Как видим, искусственно созданное мировоззрение малого народа, противопоставившего себя Мирозданию, с корневой идеей богоизбранности, работающее в определённых условиях для консолидации данной группы людей, тем не менее, оказывается весьма зыбкой опорой для построения реального государства. Гонимость этой антисистемы (обусловленная с одной стороны её антагонизмом миру, а с другой - осознанно поддерживаемая её собственными вождями) и является тем цементом, который скрепляет эту антисистему, о чём, разумеется, не должны подозревать рядовые массы "богоизбранного народа”. Как видим, и здесь не обошлось без идеи самопожертвования. Только вопрос - кому?

Но и корневые искажения Изначального Образа, существовавшие в христианстве и, в том числе, в православии, в итоге подточили фундамент двух мощных православных империй. Западные страны, католические и протестантские, несмотря на кажущуюся стабильность, тем не менее, порабощены изнутри. В результате поклонения ложному образу учителя, они оказались под властью тех, кем была инициирована казнь Христа.

Таким образом, в отличие от авторов, рассматривавших Новый Завет лишь в сопоставлении с Ветхим, мы можем констатировать, что учение Основоположника христианства опирается на:

1) наиболее глубинный слой митраизма[viii], а именно, на древнеиранские представления;

2) космогонические гимны Ригведы, тексты Шримад Бхагаватам[ix], философию Упанишад;

3) идеи бхакти-[x], карма-[xi], раджа-йоги[xii];

4) принципы ахимсы и дхармы[xiii];

5) учение орфиков и пифагорейцев[xiv],

то есть на древнюю индоевропейскую ведическую традицию, а точнее, на её восточную, индоарийскую составляющую.

 

Но поскольку предупредительное обращение Христа было направлено в первую очередь к иудеям, вынашивающим планы мирового господства, Он разговаривает с ними на доступном для их восприятия языке понятий Ветхого Завета, выбирая, по возможности, те строки, которые являются, в свою очередь, заимствованием иранской  и египетской традиции[xv] или хотя бы не противоречат здравому смыслу.

В книге Константина Пархоменко «Кто такой Иисус Христос?» есть следующие строки: «Ни в учении, ни в жестах, ни в Его лексиконе нет ничего неиудейского. Христос иудей – плоть от плоти, кровь от крови». (Это противоречит даже учению Православной Церкви, согласно которому, Христос, как Бог, не имеет национальности и тем более не является иудеем по своему вероисповеданию). Интересно, каким образом можно объяснить с подобной точки зрения знаменитое демонстративное переименование Христом Симона и наречение ему греческого ("языческого”) имени Пётр? Если же безпристрастно исследовать различные исторические источники (в том числе и канонические), касающиеся жизни Христа, то проясняется как раз прямо противоположная картина[xvi]. В известном выражении, которым начинается Евангелие от Иоанна, Слово называется первопричиной Мироздания. Обратимся к хеттскому языку: uttar – «слово», «дело», «причина» (Иванов В.В. Хеттский язык. М., «Эдиториал УРСС», с. 204). Как видим, для хеттов «слово» и  «причина» были синонимами, а язык отражает наиболее глубинные представления народа. Вспомним другое известное высказывание из Евангелия: «Я дверь овцам. Кто войдёт Мною, тот спасётся и пажить найдёт. Я пастырь добрый и жизнь Мою полагаю за овец. А наёмник, не пастырь, которому овцы не свои, видит волка, и бежит, и нерадит об овцах, и волк расхищает овец» (Лук.10, 7-15). Это религиозные образы характерные для индо-арийских пастушеских племён. В хеттских ритуалах и в молитве Муваталлиса (сохранившей отзвуки переселений хеттов), как и в гимнах «Авесты», название «пастуха» weštara (авест.vas-tar) используется по отношению к богам, а «пастбище» (weši) – применительно к загробной жизни (Иванов В.В. Хеттский язык, с. 210). Есть у родственных хеттам лувийцев (как и в гимнах Ригведы) и представления о Боге-Отце: tatiš-tiwaz – «Отец-Бог Солнца» (там же, с. 140). То, что Христос нёс отнюдь не ветхозаветное мировоззрение очевидно и из Евангелия Мира, в котором наиболее полно засвидетельствовано Его учение о почитании Матери-Природы (несмотря на приписки и редакции, характерные для всех Евангелий вообще). Напомним, что одной из основных отличительных особенностей идеологии отражённой в книгах Ветхого Завета является отношение к Природе как к объекту потребления.

 

 Солнце, Древо Жизни, огонь, ветер,

а также зооморфные образы Божества

в учении Христа

 

При первом взгляде может показаться, что учение Христа несёт сугубо антропоморфный патриархальный образ Божества. Но таковым оно представляется в интерпретации отцов церкви и священнослужителей, чьи взгляды, как мы увидим, далеко не всегда совпадают с идеей Учителя.

При более внимательном рассмотрении жизни Христа и Его учения можно увидеть полную гамму образов и представлений о Высшем Начале когда-либо существовавших в мифах, религиях, верованиях, философских учениях многих народов Земли, начиная с палеолита и до наших дней.

В старообрядческом апокрифическом Евангелии "О схождении Христа во ад” Христос многократно называется своей матерью Солнцем; в православном богослужении Он так же называется Солнцем правды.

Удлинённый крест, на котором был распят Христос, не только по материалу, из которого он был сделан, но и по форме символизирует дерево (независимо от католических или православных интерпретаций этого знака, так как сам символ в разных своих вариантах гораздо древнее этих конфессий). В древнегреческих текстах Нового Завета крест обозначается словами «стаурос» - «столб» и «ксюлон» - «дерево» (Евсюков В.В. Мифы о вселенной. Новосибирск, «Наука», 1988, с. 154). Вспомним слова Моисея из Ветхого Завета, которые апостол Павел считает непосредственно относящимися к Христу: "Проклят всякий повешенный на дереве” (Втор. 21,23; Гал. 3, 13.)[xvii].

Очень близок по глубине посвятительского смысла миф об Одине, пригвоздившем[xviii] себя копьём и висящем на дереве Иггдрасиль. Древо Жизни имеет важнейшее значение в мифологии практически всех народов Земного шара[xix].

В православной и старообрядческой богослужебной литературе крест неоднократно называется "Древом животным”, что в переводе с церковнославянского буквально означает "Дерево Жизни”.

Равноконечный крест и свастика, часто употребляемая первыми христианами, символизировали огонь.

Не меньшее значение в учении Радимира имеют и зооморфные образы, хотя их усиленно пытаются игнорировать церковнослужители и (вопреки словам Нового Завета: "Бога не видел никто, никогда”) настойчиво изображают в иконописи Бога-Отца исключительно в антропоморфном образе. Следствием подобной профанации являются утверждения большинства православных отцов о греховности Природы и бездушности животных, когда сам Дух Святой (высшее лицо Святой Троицы - по определению Христа[xx]) является в образе птицы. Символы Христа также агнец и рыба. (Рыба, в числе других животных, является одним из Аватаров Вишну). В Откровении[xxi]  Иоанна Богослова Христос предстаёт непосредственно в образе Агнца.

Христос-Агнец. Раннехристианское изображение. Сьяны.

Христос-Агнец в окружении Святых Животных.

Христос-Агнец в окружении оленей.

Мозаика IX века из базилики Санта-Прасседе Santa Prassede. Рим.


Христос-Агнец. Роспись купола Успенского собора в Мукачёво.

Святой Дух (Голубь) в окружении Святых Животных. Параклитос.

Священная Птица возносит Богиню на Небеса. Серебро. Иран.

Высшее Божество в обличии птицы,

характерное и для Упанишад (Высший Дух-Пуруша-Лебедь), - прообраз Святого Духа. 

Необъяснимый с точки зрения православного канона сюжет: лебединая троица.

Русская православная икона.

Ангел и Святые Животные. Андрей Рублёв. Роспись Евангелия.

Бык, лев и орёл - главные Священные Животные хеттов.


Бык, орёл и лев – священные животные хеттов – присутствуют в Апокалипсисе рядом с Агнцем-Христом. Образ льва, как символ,  был заимствован одним из «заречных» племён, пришедших в Палестину, от хеттов.

В христианстве присутствует в значительной мере и матриархальный образ Богородицы и антропоморфный патриархальный образ Христа.

Обобщив, можно сделать следующий вывод, что учение Христа, данное в образах, подтверждает существовавшие прежде в верованиях человечества представления о Высшем Начале, объединяет их в целое, подводя к мысли, выраженной в Упанишадах[xxii]: "Брахман есть всё, всё есть Брахман”, отражая таким образом идею пантеизма[xxiii].

Не чужды разным ветвям христианства, как видим, представления о Боге как о Высшем Разуме[xxiv], а так же - о Высшей Воле[xxv] и Едином Начале[xxvi], присутствовавшие уже в философии Древней Греции и заимствованные западноевропейскими мыслителями и отцами церкви.

Представления о Боге как о Высшем Разуме и Воле отражены в антропоморфных образах (так как отличительной особенностью человека является наиболее развитое мышление и осознанные волевые действия[xxvii]).

Идеи пантеизма (растворение Бога в Природе) отражены в образе Древа Жизни (Мирового Древа), а так же в совокупности терраморфных, зооморфных и антропоморфных образов.

Представления о Боге как о Духе наиболее точно выражены в образах животных (и, в частности, птиц), поскольку главная характеристика их - это отсутствие греховности и интуитивные способности. Они олицетворяют чистое незамутнённое проявление Духа Жизни[xxviii]. Крылья птиц, кроме того, символизируют неограниченную свободу, полёт, небесную область («Бог есть Дух. Дух дышит где хочет... Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес». (Евангелие)). Интерес в этом плане представляет также образ Ваю (ветра и одновременно Духа Жизни и отца Агни[xxix]) в индийской философии и мифологии и образ ветра в русской волшебной сказке. В последнем случае ветер предстаёт не только обладающим сознанием и речью, но и всеведением, что является свойством Божества.

Христианские богословы (за исключением Иоанна Богослова) обошли эту тему стороной, недальновидно считая её языческой. Но при более внимательном рассмотрении, мы увидим, что большая часть имён Божеств во всех религиях связана именно с этими образами.  


Подробные ссылки:

http://radimir-hristos.narod2.ru/mitraizm/

 

 

 




Меню сайта

Форма входа

Поиск

Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0